Замолчи, Жрица, не гневи Бога (с)
Она подошла к окну. Закурила. За спиной пьяно буянили друзья. За окном занимался индустриальный рассвет.
Странно, что солнце здесь было то же самое. Также любопытно выползало из-за высоток домов.
Они буянили всю ночь - до рассвета - до юного любопытного солнца. В кармане рубашки жался ближе к сердцу авиабилет. Очевидно жаждал тепла - как и она сама. Ревущий не за стеной - в заднем кармане джинс - телефон остался без внимания.
Она ждала, когда солнце коснётся её глаз - чтобы зажмуриться. Оставалось всего пара сантиметров вверх по коже. Подыгрывать ему не хотелось.
Само сможет.
За пару мгновений до того, как солнце справилось бы с поставленной ею ему задачей, она отвернулась и ушла в комнату. Не глядя, сбросила пропущенный звонок, перебирая вещи в сумке, и набрала номер.
- Мама?
- Да,- голос мамы был сонным.
- Разбудила?
- Нет. Что-то случилось?
- Ничего. Хотела тебя услышать.
Недолгое молчание:
- Всё в порядке?
- Да, мам.
- Домой не хочется?
- Хочется, мам. Рейса не могу дождаться.
- Кстати, Ваня с Ирой приходили.
- Хорошо.
- Спрашивали, когда твой самолёт прилетает. Встретить хотели.
- Ты сказала? - напряжение.
- Сказала, что не знаю. Прекращай ты с ними общаться.
- Мам, мне надо!
- Он женат!
- Мама! Он мне друг! Самый близкий!
- Найди другого! Мужа найди!
- Найти другого близкого друга в 35 лет? Мам... Бесполезный разговор... К вечеру буду дома.
- Жду. Хорошего полёта, дочка.
- Спасибо, мам.
Джинсы, футболка, рубашка, носки-потеряшки, куртка, документы, сумка, очки, кеды в прихожей. Расчёской по волосам.
Заглянув в кухню, она подняла руку, прощаясь. Получила пять сочных, пьяных "чмоков" куда попало.
Проигнорировала лифт.
Под кедами замелькали ступени.
Вновь шёлковые шнурки в ссоре.
Такси - одно из строя таких же жаждущих и пустых.
Долгое ожидание.
Ноль-пять-три-два...
Два взмаха.
И самолёт взмыл в воздух, затонув в слепящем солнце, бьющем сквозь иллюминатор и солнцезащитные очки.
Странно, что солнце здесь было то же самое. Также любопытно выползало из-за высоток домов.
Они буянили всю ночь - до рассвета - до юного любопытного солнца. В кармане рубашки жался ближе к сердцу авиабилет. Очевидно жаждал тепла - как и она сама. Ревущий не за стеной - в заднем кармане джинс - телефон остался без внимания.
Она ждала, когда солнце коснётся её глаз - чтобы зажмуриться. Оставалось всего пара сантиметров вверх по коже. Подыгрывать ему не хотелось.
Само сможет.
За пару мгновений до того, как солнце справилось бы с поставленной ею ему задачей, она отвернулась и ушла в комнату. Не глядя, сбросила пропущенный звонок, перебирая вещи в сумке, и набрала номер.
- Мама?
- Да,- голос мамы был сонным.
- Разбудила?
- Нет. Что-то случилось?
- Ничего. Хотела тебя услышать.
Недолгое молчание:
- Всё в порядке?
- Да, мам.
- Домой не хочется?
- Хочется, мам. Рейса не могу дождаться.
- Кстати, Ваня с Ирой приходили.
- Хорошо.
- Спрашивали, когда твой самолёт прилетает. Встретить хотели.
- Ты сказала? - напряжение.
- Сказала, что не знаю. Прекращай ты с ними общаться.
- Мам, мне надо!
- Он женат!
- Мама! Он мне друг! Самый близкий!
- Найди другого! Мужа найди!
- Найти другого близкого друга в 35 лет? Мам... Бесполезный разговор... К вечеру буду дома.
- Жду. Хорошего полёта, дочка.
- Спасибо, мам.
Джинсы, футболка, рубашка, носки-потеряшки, куртка, документы, сумка, очки, кеды в прихожей. Расчёской по волосам.
Заглянув в кухню, она подняла руку, прощаясь. Получила пять сочных, пьяных "чмоков" куда попало.
Проигнорировала лифт.
Под кедами замелькали ступени.
Вновь шёлковые шнурки в ссоре.
Такси - одно из строя таких же жаждущих и пустых.
Долгое ожидание.
Ноль-пять-три-два...
Два взмаха.
И самолёт взмыл в воздух, затонув в слепящем солнце, бьющем сквозь иллюминатор и солнцезащитные очки.